Стоял поздний летний вечер.

Вот написал эту херню - и сам себе не верю. Ни единому слову. Ага, как же, полтретьего ночи - это уже ни фига не вечер. Скоро светать будет, а пока - теметь проклятая, фонари не горят, и в подворотнях холодный ветер гоняет обрывки бумаги и всякую шелуху.

Алекс возвращался домой.

Топать было еще далеко, и он капитально замерз в своей японской дедероновой рубашке - вид, конечно, ничего, но вот тепла от нее - ни на грош. Когда компания, с которой он засиделся в чужом дворе далеко за полночь начала понемногу разбредаться по квартирам - кто по своим, а кто, надеясь на утренний сон родителей, и по чужим, Алекс понял, что пора сваливать, и отправился пешком, домой, через весь город. Не то, что бы уж совсем негде было переночевать, просто имелась у него такая привычка - никому не быть обязанным.

"Не верь, не бойся, не проси" - гласит неписаное правило уголовников, и сколько Алекс себя помнил, оно ни разу его не подвело.

Проходя мимо большого пятиэтажного дома, Алекс заметил, что развязался шнурок на левом ботинке. Не то, чтобы совсем развязался - но уже начал болтаться, как дерьмо в проруби.

Непорядка он не любил, и, сойдя с середины дороги, по которой он топал себе домой, пошел к тротуару. Он всегда по ночам ходил по проезжей части, дорога ровнее, лучше видно выбоины и меньше риска свалиться в какую-нибудь заботливо вырытую мастерами-ремонтниками яму.

Ям в городе было достаточно, особенно летом. Однажды даже такси, лимонно-желтая "волга" сдуру влетела в такую яму, вырытую ремонтниками посреди улицы, и стояла там несколько дней, по самую крышу в мутной, коричнево-желтой воде.

Склонившись у тротуара, Алекс развязал и заново затянул шнурок на левом ботинке, заправил металлические концы черного шнурка под нижние петли шнуровки и совсем было собирался вставать, как вдруг услышал над головой негромкое сопение и вкрадчивый голос:

- Добрый вечер.

- Добрый, - отозвался Алекс, не разгибаясь.

- Закурить не найдется? - поинтересовался плотный мужской голос из темноты.

- Не курю, - сообщил ему Алекс, осторожно выпрямляя спину. В двух шагах от него стоял здоровенный мужик, от которого вполне можно было получить неприятности средней степени тяжести.

- Деньги есть? - спокойно поинтересовался мужик, в правой руке которого угадывалось что-то тяжелое.

- Есть, - не стал врать ему Алекс. Мужик вполне мог промышлять не один, и "случайно" обнаруженные в кармане деньги могли сильно повлиять на состояние морды лица потерпевшего.

- Поделимся? - осторожно предложил собеседник.

- А, может, не стоит? - так же осторожно ответил Алекс, медленно опуская правую руку к заднему карману джинсов.

- Не стОит или не стоИт? - засмеялся мужик, выдвигаясь на открытое пространство. В руке мужика блеснуло что-то весьма похожее на приличный кусок водопроводной трубы.

Он один, - понял Алекс, иначе не стал бы ходить с железкой. Когда грабят толпой, первый всегда выходит залупаться без оружия, его цель - завести толпу, оправдать первые удары, а для этого лучше всего быть слабым и безоружным.

Алекс медленно опустил четыре пальца в задний карман и, не торопясь, потянул из кармана бритву.

- Старая шутка, - сказал Алекс мужику, пытаясь выиграть время, - я знаю и посмешнее!

- Гони деньги, придурок! - реверансы кончились, мужик шагнул вперед, но трубу все еще держал в опущенной руке, стараясь не доводить дело до драки. - Выкладывай все, что есть, и проваливай отсюда!

Вариант был неплохим, в конце концов, что значит сотня рублей по сравнению с проломленной головой или выбитой челюстью. Проблема была в другом - сотня была единственной, и на нее еще нужно было жить целый месяц. Были б хоть бумажки помельче - Алекс, не задумываясь отдал бы мужику десятку, и тот ушел бы довольным. Но в кармане лежали свернутые в тонкую трубочку четыре бумажки по двадцать пять, и отдать одну из них так, чтобы мужик не увидал остальных, было невозможно. Это не магазин, здесь на сдачу не рассчитывают.

- Мужик, конечно, серьезный, - думал Алекс, но не с гоп-стопа, скорее, просто решил подкалымить немного. Сила есть - ума не надо. Алекс, как будто случайно, сделал шаг назад, и уже не таясь, в открытую, щелкнул бритвой.

- Поиграем? - спросил он мужика, пригибаясь и отводя левую руку за спину, как и положено в нормальной уличной драке.

- Деньги гони! - рассверипел мужик, - деньги давай, падла, а то я тебе голыми руками голову оторву!

- Я тебе не падла, - вежливо сообщил Алекс, на всякий случай делая еще один шаг назад, - я Алекс, а вот ты кто такой?

- Да тебе-то какое дело? - поднимая железину прогудел мужик.

- Я тебе предложил по-хорошему поделиться, гони гроши - и проваливай отсюда!

- А если я откажусь? - почти ласково спросил его Алекс, уже настроившись на драку, уверенный, что уйдет от первого удара и рубанет мужика бритвой по руке, когда тот по инерции будет лететь мимо него.

- Тогда, может, и разойдемся... - неуверенно прогудел мужик, опуская трехчетвертидюймовую трубу вниз.

- Что ж, рад был познакомиться, - почти с разочарованием ответил Алекс, но бритву не убрал, и спину не разогнул - так и стоял, напружиненный, как кот с выгнутой спиной, еще готовый к удару, но уже понимая, что драки - не будет.

- Давно промышляешь? - вежливо спросил его Алекс, пытаясь поддержать светский тон беседы.

- C вечера, как стемнело, - мужик с трубой даже не пытался скрыть своего разочарования.

- И как? - Алексу было любопытно, сколько же капусты срубил этот фраер гоп-стопа.

- Хреново. - Мужик отвернулся и сунул трубу под мышку.

- Закурить есть?

- Не курю. Честно. - ответил ему Алекс. - Было б, - не жалко, но не курю...

- Спортсмен хренов, - уже беззлобно ругнулся мужик в ответ.

- И на хрена тебе эта бодяга? - Алекс покосился на стальную трубу, торчащую из-под левой руки работяги.

- Заснул я сегодня, - сознался мужик. - В парке. На скамейке. Пока спал, какая - то сука из кармана всю получку и вытянула. А мне домой без денег... - мужик огорченно взмахнул свободной рукой и принялся теребить волосы на затылке.

- Так я это... пошел? - с надеждой спросил он Алекса.

- Давай! - отозвался тот, аккуратно складывая бритву. Аккуратно - по старой привычке, боясь отхватить полпальца на радостях, когда суета уже кончилась, и можно спокойно расслабиться.

Через полчаса Алекс все-таки добрался до своего дома, и затем долго не мог заснуть, вспоминая незадачливого ночного прохожего с водопроводной трубой в три четверти дюйма, зажатой в мощной волосатой руке.

Когда встало солнце, Алекс заснул, и ему снилась жена мужика - работяги, которую тот боялся больше, чем восьми лет отсидки на зоне. Жена была симпатичной, вот только в руке у нее почему-то был горячий утюг с деревянной ручкой, большой, с оранжевыми раскаленными углями внутри. Она весело улыбалась и добродушно размахивала перед мордой у Алекса горячим чугунным утюгом.